БОТИНКИ

Сообщение от, назовем её, Оли, пришло на мой телефон неожиданно:
"Боюсь что у меня плохие новости: умер Коля. Вот ссылка на некролог."
Оля - это стерва-жена, теперь уже стерва-вдова, моего старого бывшего
и, вероятно, последнего друга -- Коли. В ответ я скрипнул зубами и
сухо поблагодарил её. Новых сообщений не последовало.

Познакомились мы с Колей в местном Уключинске: студенческий городок
посреди прерий. Я писал про компьютеры, Коля читал толстые книжки по
социологии.

Его привлек ко мне глубокий интерес к людям из-за железного
занавеса. Отец у него был глуховат, так что он привык общаться с
трудом и мой, тогда корявый, английский не сильно его напрягал.

Коля был одиночкой, но периодически попадал в какие-то любовные
приключения. Ему иногда было охота выговорится. Так что я знал о
многих этих Колиных похождениях.

Кроме социологического интереса к Союзу, в россиянах его видимо
привлекали отзывчивость и искренность, способность пойти-помочь отмыть
квартиру или поделиться последней пачкой сосисок. С этим, с
отзывчивостью тобишь, тут сложно.

Коля вырос в рабочей семье в местной Перми. Детство было непростое. По
молодости он пьянствовал, наркоманил и хулиганил. Зарабатывал неплохо
на стройках и в мелком бизнесе, чаще легальном. Каким-то образом
научился читать толстые книжки и пошел в социологию.

Жили мы на студенческую копейку, но с его бывших зарплат мне
перепадали добротные подержанные вещи: рубашка, в которой, по его
словам, он занимался неблаговидными делами, ботинки с высокими
голенищами как у ирландской армии.

Когда я уезжал из Уключинска, Коля ещё дописывал свою
социологию. Будущая стерва будущая жена Оля маячила на заднем плане в
виде персонажа одного из похождений.

Я, честно говоря, не предполагал что дружба сохранится после моего
отъезда. Однако Оля где-то обреталась. Коле было скучновато.  И мы
придумали вместе читать умные книжки и обсуждать прочитанное. Такой
вот книжный клуб на двоих. Цена за междугородные разговоры плавно
опустилась до нуля, а умные книжки стало легко купить по
интернету. Так что материальная часть клуба не обременяла.

Лет восемь назад, Коля перестал отвечать на звонки и сообщения.
Похоже что Оля приревновала, а может ещё чего: мир нам не обязан
объяснениями. Я оставил Колю в покое.

Стопка не-обсуждённых книг переросла в горку. Моя супруга их
рассортировала по цвету корешков и унесла куда-то.
"Зачем тебе эти старые облезлые ботинки? Может выбросить?" -- спросила
как-то она. "Да, конечно." - услышал я себя.

В некрологе говорилось что Коля умирал год. Связаться, стало быть, не
захотел. До местного Свердловска, где они жили, было не так уж далеко:
часов пять-шесть езды. Я мог бы съездить на панихиду. А с другой
стороны, молча сидеть на последней скамье церкви бывает красиво только
в кино. Разговаривать с его новыми друзьями или вдовой мне не
хотелось. Детей у Коли не было. Некролог сообщал что ни камня ни
креста у Коли не будет. В его честь посадят дерево или ещё что-то в
этом роде. Так что Свердловск вспоминать Колю мне не поможет.

Заказал по Интернету одну из толстых книжек по социологии, которые
Коля читал в Уключинске. Постараюсь подумать о тех же страницах что и
Коля. Прощай бывший друг!